Об ангелах
Не дышите, дети, хлоркой, Или
***
«Я проснулся среди ночи....И понял что все идет по плану...» (ц)
Нет, не так..
Я проснулся утром, в холодном поту, в ужасе, с единственной мыслью «К нам едет ревизор...»
И я понял, что пора подводить тяжелую артиллерию.
- Мама, - сказал я, крепко сжимая трубку, - ко мне гости едут... Из Бостона. Ты же знаешь что у меня дома?
- Знаю, - сказала мама сурово. – Бардак.
Мы помолчали.
- Что за гости хоть? – поинтересовалась она.
Я обьяснил.
- И что там у тебя, как обычно?
- Хуже, - трагично ответил я.
Мы опять помолчали. О чем думала она, я не знаю. Может, о неудавшихся детях, а может о розовых кустах на заднем дворе, которые тоже нуждаются в ее опеке. К моему счастью, розы так и не научились пользоваться телефоном, так что тут эволюция была на моей стороне. Я ни о чем не думал, я был в непреходящей с момента побудки панике.
- Хорошо... Я приду, - светлые ангелы в небесах запели хоралы. – Но туалеты я мыть не буду.
- Да-да, конечно, - я еще долго что-то лепетал и клялся, но не думаю, что она слышала. Возможно, розы что-то все же имеют поперед меня.
***
Я мыл туалет и размышлял о бренности всего сущего. О хрупкости окружающего нас мира и привычных представлений о нем. Попутно, я занимался геноцидом. Возможно именно это настраивало меня на философский лад. О чем думали уничтожаемые мной несколько миллиардов бактерий, до сей поры ни о чем не волновавшихся и наслаждавшихся всей полнотой жизни в моем «гостевом» туалете, история умолчит.
- Ну что там? – спросил голос ангела из кухни.
- Грхгхааа, - ответил я, выплевывая остатки альвеол.
- Кхе-кхе, - сказала мама, подойдя поближе, но оставаясь в (почти) недосягаемости от ядовитых хлорочных паров. – Ты бы окно открыл, что ли.
Она помахала рукой, как бы предлагая парам двигаться в указанном ею направлении.
Я, на всякий случай, побрызгал еще немного. Последние бактерии, пережившие ужасы первой ядерной орбитальной бомбардировки, покорно сложили лапки и вознесли молитву грозному божеству. Божество содрогнулось, но осталось неумолимо. Ангелы все так же пели хоралы, постепенно забирая в сторону Баха. Орган мироздания гремел.
***
Я лежал, сложив руки на груди и скорбно уставившись в пыльный потолок с провисающими в углу антикварными узорами паутины. Я все же надеялся, что мой подвиг останется в веках и мои потомки будут гордо носить мое имя.
Потом я вспомнил, что так и не удосужился их завести.
Я встал. Я был один, ангел небесный мой уже улетел.
Но меня укоризненно ждал в углу пылесос. И новые свершения.
«А у нас еще тут дела...» (ц)
В жизни всегда есть место подвигу.